Россия вполне осознанно взялась за создание в своих пределах информационного общества. Об этом можно судить хотя бы потому, что наш президент создал в ноябре 2008 года Совет по развитию информационного общества в России. За прошедший год этот Совет организационно оформился и начал работать. Результаты его деятельности мы сможем оценить только через несколько лет, однако уже сейчас видно, что большинство документов Совета формируется по принципу «догоним по…» (далее должен следовать перечень каких-либо технических параметров и намечена дата, к котророй нужно догнать на 50 %, 60 %, …, 99,9 %). Для любого чиновника это очень удобная и понятная позиция: если отстаем, то переводи с английского и делай точно, как там, пока не догоним. По крайней мере, так было раньше, когда «Электронная Россия» фактически оказалась зеркалом «Электронной Европы» с естественным учетом отсутствия в тот момент у России денег на практическую реализацию этих планов.
Вроде бы выглядит правильно, однако такой подход к формированию «России информационной» программирует наше отставание от лидеров формирования информационного общества. Нас пытаются заставить тратить свои ресурсы на достижение второстепенных показателей, по которым нас сегодня дурят (рейтингуют) зарубежные рейтинговые агентства, и собираются дурить (рейтинговать) завтра. Понять, почему лидеры формирования информационного общества навязывают нам (и всем иным потребителям) удобные для них параметры информатизации, крайне просто – это скрытая реклама того, что они к нынешнему моменту напроизводили. Они вбухали в свое лидерство огромные капиталы, и теперь их нужно «отбить» любыми средствами, в том числе через явную и скрытую рекламу, через морально-политическое давление на другие страны.
Поясним все это на примере из недалекого прошлого. Если заглянуть в рейтинги 2002–2004 годов, то окажется, что тогда Россия занимала в них последние места, в том числе из-за слабой развитости сетей сотовой вязи и высоких цен на этот вид услуг. Слава богу, что этот показатель изначально не стал рассматриваться в «Электронной России» как ориентир. Независимо от государственных программ «Электронная Россия», «Электронный регион», «Электронная Москва» эта отсталость давно ликвидирована стараниями наших сотовых операторов. Информационное общество в части цифровой сотовой связи для подавляющего большинства россиян уже наступило, а многие из нас являются обладателями двух сотовых телефонов или одного, но с двумя SIM-картами. Технически можно перейти от рейтингования стран к рейтингованию людей. Если у человека один сотовый телефон, то он одной ногой стоит в светлом цифровом информационном обществе. Обладатели двух «мобильников» твердо стоят там двумя ногами. Те же, кто имеет три и более SIM-карты, увязли в цифровом информационном будущем по колено и выбраться оттуда своими силами уже не смогут. Дальше по жизни им придется постоянно платить и платить за оцифрованный голос, говорить и говорить через цифру.
Из всего вышесказанного следует, что сегодня гнаться за мегабайтами интернет-трафика нам нет никакого смысла. Так же, как и цифровая сотовая связь, эти интернет-гигобайты всех нас очень скоро догонят, причем по приемлемым расценкам. Цифровому государству нет резона гнаться за подобными количественными показателями на душу населения. Практика показывает: при формировании какой-либо потребности в массах всегда находятся желающие таковую удовлетворить (если массы никуда не спешат, такая потребность будет у них сформирована будущими передовиками капиталистического труда).
Уверен, что наращивание интернет-трафика – это не основная задача Совета по развитию информационного общества в России. Куда более важен вопрос о том, насколько положительным является заимствованный у других стран опыт по созданию информационного общества. В какой части его использование принесет нам пользу, а в какой – этот опыт негативен, а потому неприемлем для использования.
При решении этих вопросов полагаться на англоязычных доброжелателей нельзя: они не хотят видеть своих изъянов, для них очевидны только наши недостатки. Положение усугубляется тем, что антонимы «цифровая диктатура» и «цифровая демократия» в англоязычной литературе просто отсутствуют. То есть скопировать их отношение к «цифровой демократии» и «цифровой диктатуре» мы просто не можем, поскольку нельзя скопировать то, чего нет. Таким образом, решая вопрос о том, какое информационное общество мы собираемся строить, нам придется разбираться в этих хитросплетениях самим.
< ... >
